100-летие со дня смерти Пушкина

Пуш­кин­ский юби­лей 1937 года — серия тор­же­ствен­ных меро­при­я­тий, про­ве­дён­ных в СССР и за рубе­жом, посвя­щён­ных 100-летию со дня смер­ти Алек­сандра Сер­ге­е­ви­ча Пуш­ки­на. Тор­же­ства были отме­че­ны выхо­дом мно­го­чис­лен­ных изда­ний поэта, а так­же науч­ных тру­дов, посвя­щён­ных его твор­че­ству. Во мно­гих горо­дах Совет­ско­го Сою­за были воз­ве­де­ны памят­ни­ки Пуш­ки­ну, в том чис­ле — обе­лиск на месте дуэ­ли на Чёр­ной Реч­ке.

В СССР

Подготовка проведения юбилея

Пер­вые пред­ло­же­ния о про­ве­де­нии юби­лей­ных тор­жеств в год сто­ле­тия смер­ти Пуш­ки­на посту­пи­ли из кру­га учё­ных-лите­ра­ту­ро­ве­дов в 1933 году. В это вре­мя пол­ным ходом шло обсуж­де­ние и пла­ни­ро­ва­ние изда­ния ново­го пол­но­го ака­де­ми­че­ско­го собра­ния сочи­не­ний поэта. В 1933 году Пуш­кин­ская комис­сия Ака­де­мии наук СССР была реор­га­ни­зо­ва­на и сли­та в еди­ный кол­лек­тив с Инсти­ту­том рус­ской лите­ра­ту­ры (Пуш­кин­ским Домом). В это же вре­мя пуш­ки­ни­сты полу­чи­ли в своё рас­по­ря­же­ние пуш­кин­ское родо­вое име­ние в Михай­лов­ском, квар­ти­ру поэта на Мой­ке, шла рабо­та по кон­со­ли­да­ции руко­пис­но­го насле­дия и сохра­нив­ших­ся доку­мен­тов в еди­ном архи­ве. Идеи пуш­ки­ни­стов были под­хва­че­ны опаль­ным пар­тий­ным функ­ци­о­не­ром Львом Каме­не­вым, в 1933 году воз­гла­вив­шим извест­ное изда­тель­ство «Academia», а так­же — Инсти­тут лите­ра­ту­ры в Москве. В сво­ей доклад­ной запис­ке Каме­нев писал^[1]:

Пар­тия и пра­ви­тель­ство могут и долж­ны взять в свои руки про­ве­де­ние этих поми­нок: это дик­ту­ет­ся и зна­че­ни­ем Пуш­ки­на, как осно­во­по­лож­ни­ка новой рус­ской лите­ра­ту­ры и непре­взой­дён­но­го за сто лет поэта и зада­ча­ми совет­ской вла­сти, как руко­во­ди­тель­ни­цы куль­тур­ной рево­лю­ции…

Каме­нев ссы­лал­ся на опыт тор­жеств по слу­чаю сто­ле­тия со дня смер­ти Гёте, про­ве­дён­ных в 1932 году в Гер­ма­нии. Там юби­лей­ный коми­тет воз­гла­вил рейхс­пре­зи­дент Гин­ден­бург. Пред­ло­же­ние Каме­не­ва было одоб­ре­но ЦИКом СССР 27 авгу­ста 1934 года, к отбо­ру чле­нов юби­лей­но­го Пуш­кин­ско­го коми­те­та под­клю­чи­лось Полит­бю­ро во гла­ве с самим Ста­ли­ным. Каме­не­ва назна­чи­ли пред­се­да­те­лем рабо­чей груп­пы по пла­ни­ро­ва­нию юби­лей­ных меро­при­я­тий. Пер­вое засе­да­ние рабо­чей груп­пы было назна­че­но на конец декаб­ря, но оно не состо­я­лось по при­чине аре­ста Каме­не­ва 16 декаб­ря в ходе начав­ших­ся репрес­сий после убий­ства Киро­ва. Арест пар­тий­но­го функ­ци­о­не­ра, пер­вым под­дер­жав­ше­го идею юби­лей­ных тор­жеств, почти на год пре­рвал орга­ни­за­ци­он­ные меро­при­я­тия со сто­ро­ны госу­дар­ства, но под­го­тов­ка со сто­ро­ны ака­де­ми­че­ских кру­гов уже шла пол­ным ходом. В част­но­сти, в пер­вой поло­вине 1935 года раз­вер­ну­лось пла­ни­ро­ва­ние школь­ных меро­при­я­тий, были зака­за­ны «юби­лей­ные» пье­сы Бул­га­ко­ва и Вере­са­е­ва, боль­шая ком­плекс­ная моно­гра­фия Кир­по­ти­на, пред­ло­же­ния на уча­стие в про­ек­ти­ро­ва­нии памят­ни­ков поэту полу­чи­ли вид­ные скуль­пто­ры^[2].

Поста­нов­ле­ни­ем ВЦИК СССР от 16 декаб­ря 1935 года был учре­ждён Все­со­юз­ный Пуш­кин­ский коми­тет под пред­се­да­тель­ством Мак­си­ма Горь­ко­го, зада­чей кото­ро­го ста­ли орга­ни­за­ция и руко­вод­ство меро­при­я­ти­я­ми по уве­ко­ве­че­нию памя­ти Алек­сандра Сер­ге­е­ви­ча Пуш­ки­на и попу­ля­ри­за­ции его твор­че­ства. Подоб­ные коми­те­ты были созда­ны так­же во всех союз­ных рес­пуб­ли­ках, а так­же кра­ях, обла­стях, горо­дах, инсти­ту­тах и шко­лах (одна из цен­траль­ных газет сооб­ща­ла пред­пи­са­ние сек­ре­та­рям рай­ко­мов под­го­то­вить тор­же­ства «под лич­ной ответ­ствен­но­стью», а в «круж­ки пуш­ки­ни­стов» набрать людей, «кото­рые, при несо­мнен­ной пре­дан­но­сти и вер­но­сти делу пар­тии, чита­ли и Пуш­ки­на, и о Пуш­кине»^[3]). В состав Все­со­юз­но­го коми­те­та были вклю­че­ны выс­шие пар­тий­ные и госу­дар­ствен­ные чинов­ни­ки — Воро­ши­лов, Куй­бы­шев, Жда­нов, Ену­кид­зе, Буб­нов. В Ака­де­мии наук СССР под­го­тов­ку юби­лей­ных меро­при­я­тий вела Пуш­кин­ская комис­сия под пред­се­да­тель­ством ака­де­ми­ка А. С. Орло­ва. Заме­сти­те­лем был назна­чен Ю. Г. Окс­ман, в состав комис­сии вхо­ди­ли М. П. Алек­се­ев, Д. Д. Бла­гой, С. М. Бон­ди, В. В. Вере­са­ев, Г. О. Вино­кур, В. В. Гип­пи­ус, Л. П. Гросс­ман, В. М. Жир­мун­ский, Т. Г. Зен­гер, Н. К. Коз­мин, А. И. Мале­ин, Л. Б. Мод­за­лев­ский, Н. К. Пик­са­нов, А. Л. Сло­ним­ский, Б. В. Тома­шев­ский, Ю. Н. Тыня­нов, А. М. Эфрос, Д. П. Яку­бо­вич. Отдель­но был создан мос­ков­ский фили­ал комис­сии во гла­ве с ака­де­ми­ка­ми М. Н. Роза­но­вым, М. А. Цяв­лов­ским и Н. Ф. Бель­чи­ко­вым.

Недол­гий срок рабо­ты Каме­не­ва во гла­ве рабо­чей груп­пы по под­го­тов­ке юби­лея ока­зал­ся доволь­но пло­до­твор­ным. Пар­тий­ные функ­ци­о­не­ры, в част­но­сти — нар­ком про­све­ще­ния Буб­нов, не ста­ли отме­нять пред­ва­ри­тель­ные раз­ра­бот­ки, исхо­див­шие от Каме­не­ва. Так, Каме­нев успел соста­вить сов­мест­но Пуш­кин­ской комис­си­ей АН пред­ва­ри­тель­ный план меро­при­я­тий в юби­лей­ный год. Пред­по­ла­га­лось зака­зать био­гра­фию Пуш­ки­на, для чего объ­явить твор­че­ский кон­курс. Вве­сти ста­тус памят­ных мест для име­ния в Михай­лов­ском, места дуэ­ли, квар­ти­ры на Мой­ке. Пред­по­ла­га­лось воз­ве­де­ние новых памят­ни­ков поэту, в первую оче­редь — в Ленин­гра­де и в Москве (перед новым Инсти­ту­том лите­ра­ту­ры). В спи­сок вошли так­же все­со­юз­ные музей­ные выстав­ки пред­ме­тов и доку­мен­тов, свя­зан­ных с Пуш­ки­ным, а так­же посвя­щён­ных ему про­из­ве­де­ний искус­ства. Не была остав­ле­на и идея сопер­ни­че­ства с миро­вы­ми дер­жа­ва­ми в обла­сти куль­ту­ры. В умах пар­тий­ных функ­ци­о­не­ров СССР, став­ший в аван­гар­де миро­вой исто­рии, дол­жен был стать и «пра­во­об­ла­да­те­лем» всей миро­вой куль­ту­ры. Гёте и Шекс­пир были досто­я­ни­ем миро­вой куль­ту­ры и сим­во­ла­ми наци­о­наль­ной лите­ра­ту­ры сво­их стран. Пуш­кин дол­жен был стать в один ряд с ними — в запис­ке Каме­не­ва он назван «осно­во­по­лож­ни­ком», в поста­нов­ле­нии ЦИКа — «родо­на­чаль­ни­ком» совре­мен­ной рус­ской лите­ра­ту­ры. Эпо­ха рево­лю­ци­он­но­го «ико­но­бор­че­ства» завер­ши­лась, и хотя так­же на все­со­юз­ном уровне были отме­че­ны памят­ные даты Шев­чен­ко, Руста­ве­ли, но в новом совет­ском пан­теоне имен­но Пуш­ки­ну было назна­че­но место наци­о­наль­но­го поэта все­го СССР^[4].

Торжественные мероприятия

Ста­лин на тор­же­ствен­ном засе­да­нии в Боль­шом теат­ре

10 фев­ра­ля 1937 года днём у памят­ни­ка Пуш­ки­ну в Москве в честь юби­лея был про­ве­дён мно­го­ты­сяч­ный митинг. К митин­гу было при­уро­че­но откры­тие обнов­лён­ной запи­си на поста­мен­те — была воз­вра­ще­на стро­ка из сти­хо­тво­ре­ния «Памят­ник»: «Что в мой жесто­кий век вос­сла­вил я сво­бо­ду». Празд­нич­ным оформ­ле­ни­ем Пуш­кин­ской пло­ща­ди руко­во­дил худож­ник Е. М. Ман­дель­берг, в каче­стве доми­нан­ты высту­пал гигант­ский порт­рет Пуш­ки­на, чита­ю­ще­го сти­хи, закреп­лён­ный на зда­нии Страст­но­го мона­сты­ря. Тор­же­ствен­ные митин­ги, собра­ния, кон­фе­рен­ции, спек­так­ли, кон­цер­ты и вече­ра были про­ве­де­ны в этот день в мно­гих горо­дах СССР^[5].

Глав­ным офи­ци­аль­ным меро­при­я­ти­ем юби­лея ста­ло тор­же­ствен­ное вечер­нее засе­да­ние в Боль­шом теат­ре в Москве 10 фев­ра­ля 1937 года, в кото­ром при­ня­ли уча­стие все руко­во­ди­те­ли СССР во гла­ве со Ста­ли­ным. Засе­да­ние транс­ли­ро­ва­лось по радио на всю стра­ну. Пло­щадь и зда­ния Боль­шо­го, Мало­го и Цен­траль­но­го дет­ско­го теат­ров были оформ­ле­ны в еди­ном клю­че с гигант­ски­ми пан­но на них и при­ме­не­ни­ем иллю­ми­на­ции. Про­ек­том оформ­ле­ния руко­во­дил теат­раль­ный худож­ник Ф. Ф. Федо­ров­ский^[6].

В Ленин­гра­де тор­же­ствен­ные засе­да­ния были про­ве­де­ны 10 фев­ра­ля в музее — послед­ней квар­ти­ре Пуш­ки­на на Набе­реж­ной р. Мой­ки, дом 12 и 11 фев­ра­ля в Теат­ре име­ни Киро­ва. 10 фев­ра­ля был про­ве­дён так­же мно­го­ты­сяч­ный митинг на Бир­же­вой пло­ща­ди, пере­име­но­ван­ной в дни юби­лея в Пуш­кин­скую, в ходе кото­ро­го про­шла цере­мо­ния заклад­ки кам­ня на месте буду­ще­го памят­ни­ка поэту. Поми­мо пер­вых пар­тий­ных руко­во­ди­те­лей с реча­ми в ходе тор­же­ствен­ных собра­ний и митин­га высту­пи­ли писа­те­ли Нико­лай Тихо­нов, Кон­стан­тин Федин, Юрий Тыня­нов, ака­де­мик Орбе­ли, народ­ный артист Борис Бабоч­кин, уче­ни­ки ленин­град­ских школ^[5].

Школь­ная тет­радь с иллю­стра­ци­ей поэ­мы «Песнь о Вещем Оле­ге»

Пуш­кин­ские митин­ги и тор­же­ствен­ные засе­да­ния, кон­цер­ты и вече­ра поэ­зии были про­ве­де­ны в дни юби­лея во мно­гих горо­дах Совет­ско­го Сою­за и в каж­дом выс­шем и сред­нем учеб­ном заве­де­нии, в теат­рах, пред­при­я­ти­ях, воин­ских частях. Боль­шой попу­ляр­но­стью поль­зо­ва­лись кар­на­ва­лы на темы про­из­ве­де­ний Пуш­ки­на. В струк­ту­ре Все­со­юз­но­го Пуш­кин­ско­го коми­те­та была обра­зо­ва­на отдель­ная комис­сия для про­ве­де­ния юби­лея в началь­ных и сред­них шко­лах. Во мно­гих шко­лах Моск­вы, Ленин­гра­да, Ниж­не­го Ломо­ва, Ураль­ска и дру­гих горо­дов стра­ны в рас­пи­са­ние были вве­де­ны спе­ци­аль­ные «пуш­кин­ские часы». Школь­ные биб­лио­те­ки были попол­не­ны боль­шим коли­че­ством про­из­ве­де­ний Пуш­ки­на и посвя­щён­ных ему науч­ных тру­дов, издан­ных в дни юби­лея. Было отпе­ча­та­но более 90 мил­ли­о­нов спе­ци­аль­но оформ­лен­ных школь­ных тет­ра­дей — с рисун­ка­ми на сюже­ты сти­хо­тво­ре­ний и ска­зок Пуш­ки­на, тек­ста­ми его сти­хо­тво­ре­ний и отрыв­ка­ми из поэм. Повсе­мест­но про­шли кон­кур­сы чте­цов, кон­кур­сы рисун­ков^[7].

Осо­бое вни­ма­ние было уде­ле­но про­ве­де­нию тор­же­ствен­ных меро­при­я­тий в мемо­ри­аль­ных пуш­кин­ских местах: Михай­лов­ском, Три­гор­ском, Бол­дине и дру­гих. В пред­ше­ству­ю­щие юби­лею дни в рай­он­ных газе­тах из номе­ра в номер пуб­ли­ко­ва­лись ста­тьи веду­щих пуш­ки­но­ве­дов Инсти­ту­та лите­ра­ту­ры АН СССР. В день юби­лея в Михай­лов­ском про­шёл митинг, на кото­рый при­вез­ли 15 тысяч чело­век из бли­жай­ших рай­о­нов. 18 фев­ра­ля состо­я­лось откры­тие Пуш­кин­ско­го музея в селе Михай­лов­ском. В Бол­ди­но про­шли меро­при­я­тия по орга­ни­за­ции буду­ще­го музея поэта, про­ве­ли рестав­ра­цию уса­деб­но­го пар­ка. Были постро­е­ны новые шко­ла и дом куль­ту­ры, кото­рым при­сво­и­ли имя Пуш­ки­на^[8].

Подоб­ные тор­же­ствен­ные меро­при­я­тия были про­ве­де­ны так­же и в дру­гих местах, свя­зан­ных с име­нем поэта: в быв­шем име­нии Гон­ча­ро­вых в Камен­ке, в поме­стье Вуль­фов в Бер­но­ве, в Орен­бур­ге и ста­ни­це Бер­ды, в Гур­зу­фе в Кры­му, в Гру­зии и мно­гих дру­гих местах, кото­рые посе­тил в сво­их путе­ше­стви­ях поэт. В ста­ни­це Вёшен­ской на Дону орга­ни­за­ци­ей всех юби­лей­ных меро­при­я­тий руко­во­дил Пуш­кин­ский коми­тет под руко­вод­ством Миха­и­ла Шоло­хо­ва^[9].

Научные конференции

13 фев­ра­ля 1937 года в Москве нача­ла рабо­ту Пуш­кин­ская сес­сия Ака­де­мии Наук СССР, тор­же­ствен­но откры­тая пре­зи­ден­том ака­де­мии В. Л. Кома­ро­вым, напом­нив­шим в речи, что в 1832 году Пуш­кин был избран чле­ном Рос­сий­ской ака­де­мии. От Все­со­юз­но­го Пуш­кин­ско­го коми­те­та ака­де­ми­ков при­вет­ство­вал народ­ный комис­сар про­све­ще­ния РСФСР Буб­нов. В пер­вый день рабо­ты были заслу­ша­ны доклад «Пуш­кин в исто­рии рус­ско­го обще­ствен­но­го дви­же­ния» П. И. Лебе­де­ва-Полян­ско­го и «Миро­воз­зре­ние Пуш­ки­на» В. Я. Кир­по­ти­на. В после­ду­ю­щие дни на сес­сии высту­пи­ли веду­щие пуш­ки­но­ве­ды стра­ны. М. Неч­ки­на в сво­ём докла­де осве­ти­ла вза­и­мо­от­но­ше­ния Пуш­ки­на и его дру­зей из кру­га декаб­ри­стов, а так­же об изме­не­ни­ях в его миро­воз­зре­нии в после­ду­ю­щие годы. Н. Л. Брод­ский посвя­тил свой доклад роли фран­цуз­ских энцик­ло­пе­ди­стов в фор­ми­ро­ва­нии миро­воз­зре­ния поэта. Про­фес­сор Цяв­лов­ский сде­лал сооб­ще­ние о теку­щей рабо­те лите­ра­ту­ро­ве­дов по поис­ку, ката­ло­ги­за­ции и сохра­не­нию пуш­кин­ских руко­пи­сей и авто­гра­фов. Свои докла­ды пред­ста­ви­ли ака­де­мик Орлов — «Пуш­кин — созда­тель рус­ско­го лите­ра­тур­но­го язы­ка»; про­фес­сор В. А. Дес­ниц­кий — «Пуш­кин как родо­на­чаль­ник новой рус­ской лите­ра­ту­ры»; про­фес­сор Жир­мун­ский и про­фес­сор Алек­се­ев — «Пуш­кин и миро­вая лите­ра­ту­ра». Один из дней сес­сии был посвя­щён вли­я­нию Пуш­ки­на на лите­ра­ту­ру наро­дов Рос­сии, с докла­да­ми «Пуш­кин и тюрк­ская лите­ра­ту­ра» и «Пуш­кин и гру­зин­ская лите­ра­ту­ра» высту­пи­ли ака­де­ми­ки Самой­ло­вич и Орбе­ли. Завер­ши­ли Пуш­кин­скую сес­сии Ака­де­мии наук выступ­ле­ния ака­де­ми­ка Осин­ско­го и писа­те­ля Феди­на^[10].

Свои Пуш­кин­ские сес­сии про­ве­ли и наци­о­наль­ные ака­де­мии союз­ных рес­пуб­лик: 6 фев­ра­ля — бело­рус­ская Ака­де­мия наук; 9 фев­ра­ля — Ака­де­мия наук Укра­ин­ской ССР; 16 фев­ра­ля — Гру­зин­ский фили­ал Ака­де­мии наук СССР. 11 фев­ра­ля на тор­же­ствен­ное засе­да­ние собра­лись пред­ста­ви­те­ли ленин­град­ских ака­де­ми­че­ских учре­жде­ний и инсти­ту­тов. 22 фев­ра­ля Пуш­ки­ну был посвя­щён пле­нум прав­ле­ния Сою­за совет­ских писа­те­лей, где высту­пи­ли Н. С. Тихо­нов с докла­дом «Пуш­кин и совет­ская поэ­зия», Ю. Н. Тыня­нов — с докла­дом «Про­за Пуш­ки­на» и И. Альт­ман — с докла­дом «Дра­ма­тур­гия Пуш­ки­на»^[11].

Издания произведений Пушкина

Важ­ней­ши­ми меро­при­я­ти­я­ми юби­лея были при­зна­ны мно­го­чис­лен­ные изда­ния про­из­ве­де­ний А. С. Пуш­ки­на. Поста­нов­ле­ни­ем Сове­та Народ­ных Комис­са­ров СССР от 30 декаб­ря 1936 года пол­ное ака­де­ми­че­ское изда­ние сочи­не­ний Пуш­ки­на в 16 томах вклю­че­но отдель­ным меро­при­я­ти­ем в пла­ни­ру­е­мые тор­же­ства. Заве­ду­ю­щим редак­ци­ей назна­чен вид­ный боль­ше­вик В. Д. Бонч-Бру­е­вич. Гото­ви­лись к выхо­ду так­же 6‑томные собра­ния изда­ний Госли­т­из­да­та и «Academia», отдель­ные про­из­ве­де­ния Пуш­ки­на, в том чис­ле в пере­во­дах на мно­гие наци­о­наль­ные язы­ки СССР, общий тираж издан­ных про­из­ве­де­ний Пуш­ки­на достиг 14 мил­ли­о­нов экзем­пля­ров. Была выпу­ще­на спе­ци­аль­ная иллю­стри­ро­ван­ная книж­ная серия, вклю­чав­шая изда­ния «Поэ­мы», «Сказ­ки», «Евге­ний Оне­гин», «Дра­мы», «Пове­сти Бел­ки­на», «Пико­вая Дама» и «Дуб­ров­ский», к рабо­те над кото­рой были при­вле­че­ны худож­ни­ки Киб­рик, Пахо­мов, Само­хва­лов, Тыр­са, Хижин­ский, Якоб­сон^[12][13].

Вклю­че­ние пол­но­го собра­ния сочи­не­ний Пуш­ки­на в план юби­лей­ных меро­при­я­тий сыг­ра­ло злую шут­ку в отно­ше­нии гото­вив­ших его пуш­ки­ни­стов. Когда в 1935 году был отпе­ча­тан пер­вый пилот­ный том собра­ния (им был 7‑й том, посвя­щен­ный пуш­кин­ской дра­ма­тур­гии), раз­ра­зил­ся скан­дал. Пар­тий­ное руко­вод­ство ожи­да­ло завер­ше­ние изда­ния, всех запла­ни­ро­ван­ных 16 томов, в год юби­лея. Но оце­нив всю слож­ность в рабо­те над науч­ным аппа­ра­том, кото­рый дол­жен был сопро­вож­дать каж­дый том — тек­сто­ло­ги­че­ский и исто­ри­че­ский ком­мен­та­рии, пол­ный кодекс всех вари­ан­тов и редак­ций пуш­кин­ско­го тек­ста и про­чее, чинов­ни­ки потре­бо­ва­ли в целях уско­ре­ния рабо­ты выбро­сить из изда­ния весь сопро­во­ди­тель­ный науч­ный аппа­рат, состав­ля­ю­щий осно­ву сущ­но­сти ака­де­ми­че­ско­го собра­ния сочи­не­ний. Пуш­ки­ни­сты гото­вы были к ком­про­ми­су — раз­де­ле­нию изда­ния на два парал­лель­ных: одно­го парад­но­го — со сво­дом пуш­кин­ских тек­стов с вари­ан­та­ми и редак­ци­я­ми, вто­ро­го — под­лин­но науч­но­го, снаб­жён­но­го все­ми запла­ни­ро­ван­ны­ми ком­мен­та­ри­я­ми. Но после аре­ста и осуж­де­ния одно­го из глав­ных мото­ров под­го­тов­ки изда­ния и юби­лей­ных тор­жеств Юли­а­на Окс­ма­на, ста­ло ясно, что даль­ней­шие воз­ра­же­ния невоз­мож­ны. При­шлось ото­звать из печа­ти 4 уже гото­вых тома и пере­ра­бо­тать осталь­ные, снаб­див их лишь крат­ки­ми источ­ни­ко­вед­че­ски­ми справ­ка­ми^[14].

Поми­мо про­из­ве­де­ний Пуш­ки­на, к юби­лею были так­же изда­ны доку­мен­таль­ный и худо­же­ствен­ный вари­ан­ты био­гра­фии поэта — «Алек­сандр Сер­ге­е­вич Пуш­кин» В. Я. Кир­по­ти­на и пер­вые две части рома­на «Пуш­кин» Ю. Н. Тыня­но­ва. В допол­не­ние к ним были изда­ны иллю­стри­ро­ван­ная хре­сто­ма­тия «Пуш­кин­ские места» (всту­пи­тель­ная ста­тья Д. П. Яку­бо­ви­ча, гра­вю­ры Л. Хижин­ско­го) и сбор­ник «Пуш­кин в вос­по­ми­на­ни­ях и рас­ска­зах совре­мен­ни­ков» (всту­пи­тель­ная ста­тья С. Я. Гес­се­на), пере­из­да­ны «Запис­ки о Пуш­кине» И. И. Пущи­на (редак­ция, ста­тья и при­ме­ча­ния С. Штрай­ха), тра­ге­дия в сти­хах А. Гло­бы «Пуш­кин», том сочи­не­ний Белин­ско­го со ста­тья­ми о Пуш­кине (под редак­ци­ей Н. Мор­дов­чен­ко). Сре­ди науч­ной Пуш­ки­ни­а­ны, в пери­од под­го­тов­ки к юби­лею вышли сбор­ни­ки «Пуш­кин в рус­ской поэ­зии», «Поэты пуш­кин­ской поры», «Про­за пуш­кин­ской поры», два тома «Вре­мен­ни­ка Пуш­кин­ской Комис­сии» Ака­де­мии наук СССР, опи­са­ние руко­пи­сей Пуш­ки­на, хра­ня­щих­ся в Ака­де­мии Наук СССР (соста­ви­те­ли Л. Б. Мод­за­лев­ский и Б. В. Тома­шев­ский), «Пуш­ки­ни­а­на» (1911—1917) (соста­ви­тель А. Г. Фомин), рабо­ты Б. С. Мей­ла­ха «Пуш­кин и рус­ский роман­тизм», В. Голу­бе­ва «Пуш­кин в изоб­ра­же­нии Репи­на»^[15].

Мемориальные мероприятия

Фев­раль­ским поста­нов­ле­ни­ем ЦИК СССР имя Пуш­ки­на было при­сво­е­но Госу­дар­ствен­но­му музею изоб­ра­зи­тель­ных искусств в Москве, были пере­име­но­ва­ны в Пуш­кин­ские ули­ца Боль­шая Дмит­ров­ка и Нескуч­ная набе­реж­ная в Москве и Бир­же­вая пло­щадь в Ленин­гра­де, Дет­ское (быв­шее Цар­ское) Село было пере­име­но­ва­но в город Пуш­кин. Кро­ме сто­лич­ных, имя Пуш­ки­на полу­чи­ли десят­ки улиц и пло­ща­дей, вновь выстро­ен­ных кино­те­ат­ров, пар­ков куль­ту­ры и отды­ха в Пер­ми, Ива­но­во, Челя­бин­ске и мно­гих дру­гих боль­ших и малых горо­дах все­го Совет­ско­го Сою­за.

В день дуэ­ли 8 фев­ра­ля 1937 года на месте дуэ­ли Пуш­ки­на на Чёр­ной реч­ке состо­я­лось откры­тие гра­нит­но­го обе­лис­ка (архи­тек­тор Е. И. Като­нин) с брон­зо­вым баре­лье­фом поэта рабо­ты М. Мани­зе­ра. На обе­лис­ке были поме­ще­ны над­пи­си: «Место дуэ­ли А. С. Пуш­ки­на 26/V—1799 — 29/I—1837» и «Соору­жен в 1937 году»^[16].

Одним из глав­ных меро­при­я­тий юби­лея долж­но было стать соору­же­ние ново­го памят­ни­ка поэту в Ленин­гра­де. Свои про­ек­ты буду­ще­го памят­ни­ка было пред­ло­же­но пред­ста­вить скуль­пто­рам Б. Коро­ле­ву, В. Лише­ву, М. Мани­зе­ру, С. Мер­ку­ро­ву, В. Синай­ско­му, И. Чай­ко­ву, И. Шад­ру, Л. Шерву­ду. Мно­го спо­ров вызвал вопрос о месте буду­ще­го мону­мен­та. Архи­тек­тур­ное окру­же­ние буду­ще­го памят­ни­ка, в свою оче­редь, долж­но было повли­ять на его харак­тер. Сре­ди пред­ло­жен­ных вари­ан­тов места буду­ще­го памят­ни­ка были назва­ны сквер у Ака­де­мии худо­жеств, пло­щадь перед Рус­ским музе­ем, одна из набе­реж­ных Невы, пло­щадь перед зда­ни­ем Бир­жи на Стрел­ке Васи­льев­ско­го ост­ро­ва. Юби­лей­ный пуш­кин­ский коми­тет изна­чаль­но отда­вал пред­по­чте­ние скве­ру у Ака­де­мии худо­жеств, но затем воз­об­ла­да­ло мне­ние в поль­зу пло­ща­ди перед Бир­жей. 10 фев­ра­ля, в день празд­но­ва­ния юби­лея, в Ленин­гра­де была про­из­ве­де­на тор­же­ствен­ная заклад­ка кам­ня. Памят­ник дол­жен был быть обра­щен к Неве, пред­по­ла­га­лось, что он будет не ниже окру­жа­ю­щих его Ростраль­ных колонн. Одна­ко в ходе двух кон­кур­сов — осе­нью 1937 года и в кон­це 1938 года замы­сел памят­ни­ка на пло­ща­ди у Бир­жи (в ходе юби­лея став­шей Пуш­кин­ской) так и не вопло­тил­ся в реаль­ный про­ект. При­знан­ный луч­шим про­ект Шад­ра был взят за осно­ву уже после вой­ны при воз­ве­де­нии памят­ни­ка Ани­ку­ши­на в 1957 году^[17][18].

К юби­лею были завер­ше­ны рестав­ра­ци­он­ные рабо­ты в музее — послед­ней квар­ти­ре поэта на Мой­ке, 12. Был вос­ста­нов­лен преж­ний архи­тек­тур­ный облик квар­ти­ры, рестав­ра­ци­он­ны­ми рабо­та­ми руко­во­дил коми­тет в соста­ве дирек­то­ра музея Б. В. Шапош­ни­ко­ва, худож­ни­ков-архи­тек­то­ров Б. А. Аль­ме­дин­ге­на, Е. И. Като­ни­на, Н. Е. Лан­се­ре, К. К. Рома­но­ва. Осно­вой для про­ек­та рестав­ра­ции послу­жил план квар­ти­ры, зари­со­ван­ный Жуков­ским в послед­ние дни жиз­ни Пуш­ки­на, и дого­вор на квар­ти­ру, заклю­чен­ный Пуш­ки­ным осе­нью 1936 года с управ­ля­ю­щим домом. Позд­нее, при содей­ствии дирек­то­ра Эрми­та­жа Орбе­ли музею был пере­дан диван, на кото­ром скон­чал­ся Пуш­кин. Откры­тие обнов­лён­но­го музея состо­я­лось 10 фев­ра­ля 1937 года. В цере­мо­нии откры­тия при­нял уча­стие квар­тет име­ни Гла­зу­но­ва^[19].

Музейные выставки

16 фев­ра­ля 1937 года в Госу­дар­ствен­ном исто­ри­че­ском музее в Москве была тор­же­ствен­но откры­та Все­со­юз­ная Пуш­кин­ская выстав­ка, в орга­ни­за­ции кото­рой при­ни­ма­ли уча­стие круп­ней­шие исто­ри­ки и пуш­ки­но­ве­ды — Тар­ле, Цяв­лов­ский, Бон­ди и дру­гие. Экс­по­на­ты для выстав­ки были пред­став­ле­ны Тре­тья­ков­ской гале­ре­ей и Музе­ем изоб­ра­зи­тель­ных искусств, Рус­ским музе­ем, а так­же веду­щи­ми биб­лио­те­ка­ми стра­ны и Центрар­хи­вом. Под выстав­ку был выде­лен пол­но­стью весь вто­рой этаж Исто­ри­че­ско­го музея — 17 залов были раз­де­ле­ны на три раз­де­ла, посвя­щён­ных жиз­ни поэта, а так­же памя­ти и изу­че­нию его твор­че­ства в доре­во­лю­ци­он­ный и совет­ский пери­о­ды. Сре­ди экс­по­на­тов выстав­ки, посвя­щён­ных дет­ским и юно­ше­ским годам Пуш­ки­на были пред­став­ле­ны под­лин­ная мет­ри­че­ская кни­га церк­ви Вос­кре­се­ния в Москве с запи­ся­ми о его рож­де­нии и кре­ще­нии, порт­ре­ты пред­ков поэта, его дет­ский аква­рель­ный порт­рет рабо­ты неиз­вест­но­го худож­ни­ка, а так­же дет­ские порт­ре­ты его бра­та и сест­ры Л. С. Пуш­ки­на и О. С. Пуш­ки­ной, виды Моск­вы вре­мён дет­ства Пуш­ки­на, кни­ги его дет­ской биб­лио­те­ки. Лицей­ский пери­од был пред­став­лен порт­ре­та­ми, рисун­ка­ми и кари­ка­ту­ра­ми лице­и­стов, при­жиз­нен­ны­ми порт­ре­та­ми пре­по­да­ва­те­лей лицея, а так­же кар­ти­ной Ильи Репи­на «Пуш­кин на лицей­ском экза­мене в 1815 году». В зале, посвя­щён­ном петер­бург­ским годам по выхо­ду из Лицея, были раз­ме­ще­ны порт­ре­ты участ­ни­ков лите­ра­тур­ных обществ «Арза­мас», «Бесе­ды люби­те­лей рус­ско­го сло­ва» и «Зелё­ная Лам­па», пере­пис­ка и эпи­грам­мы Пуш­ки­на на стар­ших кол­лег по лите­ра­тур­но­му цеху. Годы южной ссыл­ки были пред­став­ле­ны авто­гра­фа­ми Пуш­ки­на с эпи­грам­ма­ми на Алек­сандра I, Арак­че­е­ва, под­лин­ным «Делом об отправ­ле­нии кол­леж­ско­го сек­ре­та­ря Алек­сандра Пуш­ки­на к глав­но­му попе­чи­те­лю коло­ни­стов южно­го края Рос­сии гене­ра­лу-лей­те­нан­ту Инзо­ву». Доку­мен­ты и пере­пис­ку Пуш­ки­на с чле­на­ми тай­ных обществ сопро­вож­да­ли при­жиз­нен­ные порт­ре­ты декаб­ри­стов Бес­ту­же­ва-Мар­лин­ско­го, Рыле­е­ва, Пущи­на, Кюхель­бе­ке­ра, Одо­ев­ско­го. В сле­ду­ю­щих залах были пред­став­ле­ны твор­че­ство и стран­ствия Пуш­ки­на в 1826—1829 годах, его авто­гра­фы и пер­вые изда­ния его про­из­ве­де­ний, порт­ре­ты Пуш­ки­на рабо­ты Тро­пи­ни­на и Кипрен­ско­го. Отдель­ный зал был цели­ком посвя­щён Бол­дин­ской осе­ни 1830 года. Семей­ную жизнь и зре­лые годы илю­юстри­ро­ва­ли порт­ре­ты Н. Н. Гон­ча­ро­вой, её роди­те­лей и род­ствен­ни­ков, Ф. И. Тол­сто­го-Аме­ри­кан­ца, П. В. Нащо­ки­на, порт­ре­ты петер­бург­ских дру­зей это­го пери­о­да, экс­по­на­ты, свя­зан­ные с рабо­той над «Исто­ри­ей Пуга­че­ва», «Капи­тан­ской доч­кой» и «Исто­ри­ей Пет­ра I», послед­ние при­жиз­нен­ные порт­ре­ты Пуш­ки­на — гра­вю­ра Рай­та (1836), порт­рет рабо­ты Линё­ва (1836), бюсты рабо­ты Вита­ли (1837) и Галь­бер­га (1837). В зале, посвя­щён­ном дуэ­ли с Дан­те­сом, были пред­став­ле­ны один из под­лин­ни­ков ано­ним­но­го паск­ви­ля, полу­чен­но­го Пуш­ки­ным, под­лин­ник пись­ма с вызо­вом Гек­кер­ну и запис­ка Дан­за­са и д’Аршиака с усло­ви­я­ми дуэ­ли c Дан­те­сом, под­лин­ные бюл­ле­те­ни Жуков­ско­го о состо­я­нии ране­но­го Пуш­ки­на, кар­ти­ны, рисун­ки и лито­гра­фии Коз­ло­ва, Жуков­ско­го, Бру­ни, гип­со­вая посмерт­ная мас­ка Пуш­ки­на рабо­ты Галь­бер­га. Экс­по­на­ты после­ду­ю­щих залов сопро­вож­да­ли иллю­стра­ции к сочи­не­ни­ям Пуш­ки­на круп­ней­ших рус­ских худож­ни­ков — Фёдо­ро­ва, Тру­тов­ско­го, Архи­по­ва, Перо­ва, Репи­на, Коро­ви­на, Несте­ро­ва, Били­би­на, Кусто­ди­е­ва, Серо­ва, Бенуа, Малю­ти­на, Вру­бе­ля и мно­гих дру­гих. Была пред­став­ле­на пол­ная кол­лек­ция изда­ний пол­ных собра­ний сочи­не­ний Пуш­ки­на и отдель­ных его про­из­ве­де­ний в до- и после-рево­лю­ци­он­ный пери­о­ды, зару­беж­ные изда­ния и кни­ги на язы­ках наро­дов СССР, порт­ре­ты Пуш­ки­на рабо­ты А. Гера­си­мо­ва, С. Гера­си­мо­ва, П. Улья­но­ва, изде­лия масте­ров Пале­ха, Бого­род­ско­го, а так­же дет­ские рисун­ки^[20].

22 фев­ра­ля Пуш­кин­ская юби­лей­ная выстав­ка была откры­та в Ленин­гра­де, для экс­по­на­тов кото­рой были задей­ство­ва­ны архи­вы Пуш­кин­ско­го Дома, Эрми­та­жа, Рус­ско­го музея, дру­гих музеев горо­да, а так­же Пуб­лич­ной биб­лио­те­ки име­ни Сал­ты­ко­ва-Щед­ри­на. Экс­по­на­ты выстав­ки были раз­ме­ще­ны в 19 залах Эрми­та­жа. В раз­де­ле «Жизнь и твор­че­ство Пуш­ки­на» были пред­став­ле­ны под­лин­ни­ки руко­пи­сей поэта, его рисун­ки, кни­ги его биб­лио­те­ки и при­жиз­нен­ные изда­ния его про­из­ве­де­ний. В залах, посвя­щён­ных дет­ству и юно­сти Пуш­ки­на посе­ти­те­ли мог­ли уви­деть порт­ре­ты его роди­те­лей, а так­же извест­ных его пред­ков — Абра­ма Пет­ро­ви­ча и Ива­на Абра­мо­ви­ча Ган­ни­ба­лов, людей, непо­сред­ствен­но свя­зан­ных с эта­па­ми био­гра­фии Пуш­ки­на — дирек­то­ра Лицея В. Ф. Мали­нов­ско­го, писа­те­лей Г. Р. Дер­жа­ви­на, Н. М. Карам­зи­на, К. Н. Батюш­ко­ва, кар­ти­ны нача­ла XIX века с вида­ми Моск­вы и Цар­ско­го Села, рисун­ки това­ри­щей Пуш­ки­на по Лицею. В залах, посвя­щён­ных нача­лу лите­ра­тур­ной дея­тель­но­сти Пуш­ки­на были пред­став­ле­ны при­жиз­нен­ные порт­ре­ты участ­ни­ков лите­ра­тур­ных сооб­ществ «Бесе­да», «Арза­мас», «Зеле­ная лам­па», гра­вю­ры и рисун­ки с вида­ми мест южной ссыл­ки — Кав­ка­за, Кры­ма, Киши­не­ва, Одес­сы, порт­ре­ты Н. Н. Раев­ско­го, гра­фи­ни Е. К. Ворон­цо­вой. Собы­тия 14 декаб­ря были пред­став­ле­ны кар­ти­на­ми худож­ни­ка В. Тим­ма «Сенат­ская пло­щадь 14 декаб­ря 1825 года» и кар­ти­ной неиз­вест­но­го худож­ни­ка «Раз­вод кара­у­лов Мос­ков­ско­го лейб-гвар­дии пол­ка». Отдель­ный зал был посвя­щен дея­тель­но­сти поэта в каче­стве изда­те­ля жур­на­ла «Совре­мен­ник». В зале, посвя­щён­ном дуэ­ли и смер­ти поэта, были раз­ме­ще­ны порт­ре­ты пред­ста­ви­те­лей свет­ско­го Петер­бур­га тех лет, вклю­чая порт­ре­ты Пуш­ки­ной рабо­ты Гау, порт­ре­ты Нико­лая I, Бен­кен­дор­фа, Дубель­та и дру­гих, а так­же кар­ти­ны А. Нау­мо­ва и П. Соко­ло­ва «Дуэль Пуш­ки­на». В осо­бом раз­де­ле «Пуш­кин в изоб­ра­зи­тель­ном искус­стве» были пред­став­ле­ны кар­ти­ны и гра­фи­ка рус­ских худож­ни­ков, иллю­стри­ро­вав­ших про­из­ве­де­ния Пуш­ки­на, вклю­чая П. П. Соко­ло­ва, М. Мике­ши­на, М. А. Шиш­ко­ва, Вру­бе­ля, Бенуа, рабо­ты худож­ни­ков Мари­ин­ско­го и Алек­сандрин­ско­го теат­ра. Орга­ни­за­ци­ей выстав­ки и под­бо­ром экс­по­на­тов зани­ма­лись извест­ные пуш­ки­ни­сты М. П. Алек­се­ев, Б. П. Горо­дец­кий, Г. А. Гуков­ский и мно­гие дру­гие работ­ни­ки ленин­град­ских науч­ных заве­де­ний и Эрми­та­жа^[21].

Юбилейная пушкиниана в живописи и прикладном искусстве

Н. П. Улья­нов. А. С. Пуш­кин и Н. Н. Пуш­ки­на на при­двор­ном балу. 1937

В рам­ках мемо­ри­аль­ных меро­при­я­тий в пери­од под­го­тов­ки к юби­лею и в юби­лей­ном 1937 году боль­шое коли­че­ство худож­ни­ков Моск­вы, Ленин­гра­да, дру­гих горо­дов Рос­сии и союз­ных рес­пуб­лик с энту­зи­аз­мом взя­лись за пуш­кин­скую тему. Порт­ре­ты Пуш­ки­на пред­ста­ви­ли К. С. Пет­ров-Вод­кин, И. И. Брод­ский, Н. П. Улья­нов, М. С. Сарьян, Б. В. Иоган­сон и мно­гие дру­гие. Союз совет­ских худож­ни­ков объ­явил кон­курс, на кото­ром было пред­став­ле­но 208 работ худож­ни­ков со всей стра­ны и в раз­лич­ных жан­рах — гра­фи­ка, живо­пись, скульп­ту­ра. По резуль­та­там кон­кур­са пер­вая пре­мия не была при­суж­де­на нико­му, вто­рые пре­мии при­суж­де­ны худож­ни­кам Фёдо­ро­ву («Похо­ро­ны Пуш­ки­на»), В. Гор­бо­ву («Дуэль») и Пав­ло­ву (офорт «Пуш­кин в книж­ной лав­ке Смир­ди­на»). Тре­тьи пре­мии при­суж­де­ны худож­ни­кам Н. К. Шве­де-Рад­ло­вой и В. А. Зве­ре­ву за порт­ре­ты Пуш­ки­на и скуль­пто­ру Н. Я. Дань­ко за фар­фо­ро­вую ста­ту­эт­ку «Пуш­кин на диване»^[22].

В про­ти­во­вес царив­шей общей тен­ден­ции пред­став­ле­ния Пуш­ки­на жиз­не­ра­дост­ным любим­цем муз, худож­ни­ки часто обра­ща­лись к тра­ги­че­ским нотам его био­гра­фии. Худож­ник Соко­лов-Ска­ля выбрал для сво­ей кар­ти­ны эпи­зод из вос­по­ми­на­ний поэта о поезд­ке в Арз­рум. На кар­тине Пуш­кин, потря­сён­ный от осо­зна­ния, что в повоз­ке лежит тело уби­то­го Гри­бо­едо­ва, рез­ко кон­тра­сти­ру­ет с рав­но­ду­ши­ем сол­да­та, кото­ро­му пору­че­но сопро­вож­дать тело. Не менее дра­ма­тич­на встре­ча поэта со сво­им буду­щим убий­цей на кар­тине Р. К. Савиц­ко­го «Встре­ча Пуш­ки­на, Ната­льи Нико­ла­ев­ны и Дан­те­са в Лет­нем саду». Без­мя­теж­ность Ната­льи Нико­ла­ев­ны кон­тра­сти­ру­ет с напря­жён­ной от гне­ва фигу­рой её супру­га. Ещё более удач­но пере­дал этот кон­траст Нико­лай Улья­нов на сво­ём став­шем зна­ме­ни­тым полотне, изоб­ра­жав­шем при­езд четы Пуш­ки­ных на при­двор­ный бал. Зри­те­лям оче­ви­ден кон­фликт поэта с над­мен­ны­ми пред­ста­ви­те­ля­ми «све­та», но без­мя­теж­ная Ната­ли не пони­ма­ет, что веду­щая вверх лест­ни­ца, отра­жа­ю­ща­я­ся в зер­ка­ле сим­во­ли­зи­ру­ет путь её супру­га к Чёр­ной реч­ке^[23].

Боль­шие спо­ры и актив­ное непри­я­тие вызвал порт­рет Пуш­ки­на рабо­ты Надеж­ды Шве­де-Рад­ло­вой. В попыт­ке пере­дать бод­рость и жиз­не­ра­дост­ность Алек­сандра Сер­ге­е­ви­ча, худож­ни­ца, по мне­нию мно­гих кри­ти­ков-совре­мен­ни­ков ока­за­лась на гра­ни кича. В сво­ей кни­ге, посвя­щён­ной собы­ти­ям пуш­кин­ско­го юби­лея Джо­на­тан Платт воз­ра­жа­ет этим кри­ти­кам — по его мне­нию, худож­ни­це уда­лось запе­чат­леть крат­кий миг, в кото­ром Пуш­кин буд­то бы пози­ру­ет, подоб­но тому, как в 21‑м веке люди пози­ру­ют сни­ма­ю­ще­му их фото­гра­фу. И в это самое запе­чат­лён­ное мгно­ве­ние зри­те­ли пере­ме­ща­ют­ся во вре­ме­ни и сме­ют­ся вме­сте с Пуш­ки­ным, а Пуш­кин пере­ме­ща­ет­ся в совре­мен­ность и зара­зи­тель­но улы­ба­ет­ся, стоя сре­ди нас^[24][25].

Серия поч­то­вых марок СССР к 100-летию со дня смер­ти Пуш­ки­на. 1937 год

Ещё одним меро­при­я­ти­ем Пуш­кин­ско­го юби­лея стал выпуск серии поч­то­вых марок, под­го­тов­ка кото­рой была пору­че­на худож­ни­ку В. В. Завья­ло­ву в 1935 году. Изна­чаль­но Завья­лов пла­ни­ро­вал создать серию марок с изоб­ра­же­ни­ем собы­тий био­гра­фии поэта. Были под­го­тов­ле­ны и пред­ло­же­ны 6 гра­вюр: порт­рет юно­го Пуш­ки­на по гра­вю­ре Гейт­ма­на (1822); Пуш­кин сре­ди декаб­ри­стов по рисун­ку Кар­дов­ско­го (1934); Пуш­кин, Пущин и Ари­на Роди­о­нов­на по кар­тине Ге; порт­рет по гра­вю­ре Тома­са Рай­та; дуэль с Дан­те­сом по кар­тине Нау­мо­ва (1885); изоб­ра­же­ние памят­ни­ка в Москве. Госу­дар­ствен­ной комис­си­ей были выбра­ны лишь два из шести пред­став­лен­ных сюже­тов — с порт­ре­том Пуш­ки­на по гра­вю­ре Рай­та и с памят­ни­ком рабо­ты Опе­ку­ши­на. Пуш­кин­ская серия вышла в 1937 году и с тех пор поль­зу­ет­ся попу­ляр­но­стью у фила­те­ли­стов^[26].

Сре­ди про­чих собы­тий Пуш­кин­ско­го юби­лея — пер­вый выпуск фаб­ри­кой «Крас­ный Октябрь» шоко­ла­да мар­ки «Сказ­ки Пуш­ки­на», с тех пор оста­ю­щий­ся в их тор­го­вой линей­ке. В сери­ях совет­ских ново­год­них игру­шек для вновь раз­ре­шён­ных в Совет­ском Сою­зе ёлок так­же появи­лись пер­со­на­жи пуш­кин­ских ска­зок — золо­тая рыб­ка, белоч­ка, гры­зу­щая ореш­ки, бога­ты­ри. Впро­чем, юби­лей­ная пуш­ки­но­ма­ния не была ком­му­ни­сти­че­ским изоб­ре­те­ни­ем. Впер­вые «Пуш­кин­ские» шоко­лад, папи­ро­сы и про­чие про­дук­ты ста­ли попу­ляр­ны­ми ещё в 1880 году, после откры­тия памят­ни­ка поэту в Москве^[27]

Юбилей 1937 года в оценках современников и потомков

Мно­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми совет­ской эпо­хи гран­ди­оз­ное празд­но­ва­ние не самой оче­вид­ной пуш­кин­ской даты — сто­ле­тия со дня смер­ти, оце­ни­ва­ет­ся в рам­ках обще­го импер­ско­го ста­лин­ско­го пово­ро­та в поли­ти­ке госу­дар­ства. В рам­ках этой поли­ти­ки Пуш­кин, ещё несколь­ко лет назад свер­га­е­мый про­ле­тар­ски­ми поэта­ми с пье­де­ста­ла на свал­ку исто­рии, вновь был воз­ве­дён в ранг куми­ров. При этом ком­му­ни­сти­че­ские идео­ло­ги поста­ви­ли зада­чу пред­ста­вить поэта в каче­стве идей­но­го вра­га цариз­ма и «союз­ни­ка» боль­ше­ви­ков, окон­ча­тель­но кри­стал­ли­зо­вав это в юби­лей­ной редак­ци­он­ной прав­дин­ской ста­тье^[28]:

Про­шло 100 лет с тех пор, как рукой ино­зем­но­го ари­сто­кра­ти­че­ско­го про­хво­ста, наем­ни­ка цариз­ма, был застре­лен вели­чай­ший рус­ский поэт. Пуш­кин цели­ком наш, совет­ский, ибо совет­ская власть уна­сле­до­ва­ла все, что есть луч­ше­го в нашем наро­де. В конеч­ном сче­те, твор­че­ство Пуш­ки­на сли­лось с Октябрь­ской соци­а­ли­сти­че­ской рево­лю­ци­ей, как река вли­ва­ет­ся в оке­ан

— Газе­та «Прав­да», 10 фев­ра­ля 1937 года

Зада­чу «опро­ле­та­ри­ва­ния» Пуш­ки­на для сбли­же­ния его с наро­дом ярко сфор­му­ли­ро­вал Мак­сим Горь­кий: «Мы долж­ны уметь отде­лить от него то, что в нём слу­чай­но, то, что объ­яс­ня­ет­ся усло­ви­я­ми вре­ме­ни и лич­ны­ми уна­сле­до­ван­ны­ми каче­ства­ми — всё дво­рян­ское, всё вре­мен­ное — это не наше и чуж­до нам…» Перед совет­ским лите­ра­ту­ро­ве­де­ни­ем была постав­ле­на зада­ча ново­го истол­ко­ва­ния пуш­кин­ско­го твор­че­ства, кото­рое долж­но исполь­зо­вать его в новых идео­ло­ги­че­ских усло­ви­ях. Ком­со­моль­ский лидер Коса­рев при­звал Пуш­ки­на в ряды стро­и­те­лей ново­го мира: «Он боль­ше наш совре­мен­ник, чем был совре­мен­ни­ком сво­е­му поко­ле­нию». Поэт бук­валь­но мате­ри­а­ли­зо­вал­ся в пар­тий­ной лек­си­ке и вста­вал на пар­тий­ных три­бу­нах рядом со Ста­ли­ным и дру­ги­ми вождя­ми — «всей Совет­ской стра­ною ты вождём поэтов при­знан…», «вели­кий», «гений», «сла­ва», «гор­дость»^[29].

В подав­ля­ю­щем боль­шин­стве юби­лей­ных пуб­ли­ка­ций, посвя­щён­ных Пуш­ки­ну, он был пред­став­лен неве­ро­ят­но жиз­не­ра­дост­ным, что долж­но было свя­зать его с рево­лю­ци­он­ным задо­ром и энту­зи­аз­мом масс в стро­и­тель­стве ново­го свет­ло­го обще­ства. «Бай­рон был пев­цом евро­пей­ской ночи, пев­цом скор­би! Пуш­кин был пев­цом ясно­го утра, пев­цом тор­же­ству­ю­щей жиз­ни…», — писал один из про­ле­тар­ских поэтов. Во мно­гих пуб­ли­ци­сти­че­ских ста­тьях Пуш­кин ожи­вал и напря­мую обра­щал­ся к совре­мен­ни­кам: «…и сам Пуш­кин, бес­ко­неч­но живой и близ­кий серд­цу, радост­ный и вез­де­су­щий: и за сто­лом избы-читаль­ни с кол­хоз­ны­ми ребя­тиш­ка­ми… и в крес­ле про­тив скло­нив­ше­го­ся над фоли­ан­том седо­го ака­де­ми­ка…» В рас­ска­зе писа­те­ля Ген­на­дия Гора, быв­ше­го в поезд­ке на Саха­лине, дети нив­хи рисо­ва­ли в пуш­кин­ские дни поэта-охот­ни­ка, вме­сте с ними уби­вав­ше­го нер­пу, иду­ще­го на лыжах, с таким же широ­ким улы­ба­ю­щим­ся лицом, как у них. Одной из самых попу­ляр­ных тем была вооб­ра­жа­е­мая встре­ча поэта с самим Ста­ли­ным^[30]:

О если б миг такой настал,
(Меч­та безум­ная, мельк­ни!)
И ты нега­дан­но вос­стал,
Вошёл бы в ста­лин­ские дни ‹…›
С какой бы лас­кой Вождь позвал
тебя в про­стор­ный зал Крем­ля,
Как неж­но бы поце­ло­вал,
тебе с уча­сти­ем внем­ля…

Юби­лей­ные меро­при­я­тия поз­во­ли­ли озна­ко­мить­ся с твор­че­ством Пуш­ки­на мил­ли­о­нам людей, томи­ки про­из­ве­де­ний поэта появи­лись почти в каж­дой семье. Вере­са­ев в одной из юби­лей­ных ста­тей в газе­те «Изве­стия» так попы­тал­ся сфор­му­ли­ро­вать совре­мен­ное отно­ше­ние госу­дар­ства к ранее отри­ца­е­мой эсте­ти­ке: «Совре­мен­ный ста­ха­но­вец на деле дока­зы­ва­ет вели­кий свой энту­зи­азм и любовь к соци­а­ли­сти­че­ско­му стро­и­тель­ству. Одна­ко он при этом не счи­та­ет зазор­ным купить себе нике­ли­ро­ван­ную кро­вать… Он хочет жить пол­но, все­ми духов­ны­ми и телес­ны­ми радо­стя­ми. И он вос­тор­жен­но любит Пуш­ки­на»^[31]. Но шум­ная кам­па­ния воз­ве­де­ния Пуш­ки­на на новый ком­му­ни­сти­че­ский пье­де­стал с изряд­ной долей идео­ло­ги­че­ской накач­ки не мог­ла не при­ве­сти к побоч­ным резуль­та­там в виде анек­до­тов и город­ско­го фольк­ло­ра. Один из анек­до­тов рас­ска­зы­вал о завер­ше­нии кон­кур­са про­ек­тов памят­ни­ка поэту, в кото­ром вари­ант «Ста­лин чита­ет Пуш­ки­на» усту­пил пер­вое место вари­ан­ту «Пуш­кин чита­ет тру­ды Ста­ли­на». По вос­по­ми­на­ни­ям Вик­то­ра Шклов­ско­го, в ходе кар­на­ва­ла в Михай­лов­ском в юби­лей­ные дни вслед за Татья­ной Лари­ной, бога­ты­ря­ми и царев­ной-лебе­дью в кибит­ке про­ез­жал Еме­льян Пуга­чёв с орден­ской лен­той через пле­чо, а за ними на тачан­ке — Чапа­ев и Петь­ка. Удив­лён­ный Шклов­ский поин­те­ре­со­вал­ся у устро­и­те­лей о при­чине появ­ле­ния Чапа­е­ва — «А для нас это всё одно, — отве­тил мне кол­хоз­ник»^[32]. Миха­ил Бул­га­ков в романе «Мастер и Мар­га­ри­та» «заста­вил» несо­зна­тель­ных граж­дан сда­вать валю­ту после чте­ния им сцен из «Ску­по­го рыца­ря». Имя Пуш­ки­на вхо­дит в повсе­днев­ную речь: «А за квар­ти­ру Пуш­кин пла­тить будет? Лам­поч­ку на лест­ни­це, ста­ло быть, Пуш­кин вывин­тил?» Наи­бо­лее ярко высме­ял пуш­кин­ский бюро­кра­ти­че­ский юби­лей­ный раж Миха­ил Зощен­ко, в рас­ска­зе, напи­сан­ном в юби­лей­ном году^[33]:

С чув­ством гор­до­сти хочет­ся отме­тить, что в эти дни наш дом не пле­тёт­ся в хво­сте собы­тий. Нами, во-пер­вых, при­об­ре­тён за 6 р. 50 коп. одно­том­ник Пуш­ки­на для все­об­ще­го поль­зо­ва­ния. Во-вто­рых, гип­со­вый бюст вели­ко­го поэта уста­нов­лен в кон­то­ре жак­та, что, в свою, оче­редь, пусть напо­ми­на­ет неак­ку­рат­ным пла­тель­щи­кам о невзно­се кварт­пла­ты…

— М. Зощен­ко «Пер­вая речь о Пуш­кине», 1937 год

Мно­ги­ми позд­ни­ми иссле­до­ва­те­ля­ми и ком­мен­та­то­ра­ми отме­ча­лась стран­ная и страш­ная риф­ма меж­ду пуш­кин­ским юби­ле­ем и 1937 годом, годом пика ста­лин­ских репрес­сий. Зло­ве­щим сим­во­лом остал­ся факт, что заклю­чен­ных, при­бы­ва­ю­щих в лагерь на Солов­ки, встре­чал лозунг «Здрав­ствуй, пле­мя мла­дое, незна­ко­мое!» Одним из воз­ве­ден­ных в юби­лей­ный год памят­ни­ков Пуш­ки­ну ста­ла фигу­ра поэта с кни­гой в руках в посёл­ке Чибью близ Ухты автор­ства Нико­лая Бру­ни, в те годы — заклю­чён­но­го Ухт­пе­чла­га. Через год автор памят­ни­ка был рас­стре­лян, но мону­мент пере­жил сво­е­го созда­те­ля и был реста­ври­ро­ван в 1999 году, в год 200-летия Пуш­ки­на, скуль­пто­ром Амбрю­ля­ви­чу­сом^[32][34].

В обста­нов­ке рве­ния в поис­ке вра­гов и стра­ха не обхо­ди­лось и без абсо­лют­но курьёз­ных слу­ча­ев. 19 декаб­ря шко­лам и тор­го­вым точ­кам было пред­пи­са­но сроч­но «изъ­ять тет­ра­ди, име­ю­щие на облож­ке сле­ду­ю­щие сним­ки: 1. Песнь о Вещем Оле­ге, 2. У Луко­мо­рья дуб зелё­ный, 3. Порт­рет Пуш­ки­на, 4. „У моря“ с кар­ти­ны Айва­зов­ско­го и Репи­на»^[35]. На школь­ных собра­ни­ях это объ­яс­ня­ли «идео­ло­ги­че­ски­ми дивер­си­я­ми» худож­ни­ков (кото­рых репрес­си­ро­ва­ли), пото­му что цен­зо­ры Глав­ли­та в духе вре­ме­ни раз­гля­де­ли на рисун­ках несу­ще­ству­ю­щие «контр­ре­во­лю­ци­он­ные» намё­ки «гнус­ных троц­кист­ских бан­ди­тов»^[36]. После это­го нача­лась мораль­ная пани­ка и уни­что­же­ние тет­рад­ных обло­жек неко­то­рых дру­гих серий без при­ка­за свер­ху^[37]. Поз­же некая часть рус­ских эми­гран­тов ана­ло­гич­но лож­но объ­яс­ня­ла подоб­ное скры­тым сопро­тив­ле­ни­ем вла­стям^[38].

В русской эмиграции

Этот раз­дел не завер­шён. Вы помо­же­те про­ек­ту, испра­вив и допол­нив его.

В сере­дине 1934 года в Пари­же, как «цен­тре скоп­ле­ния рус­ских интел­лек­ту­аль­ных сил», для устро­е­ния буду­щих тор­жеств сфор­ми­ро­ва­ли «Пуш­кин­ский коми­тет» кото­рый в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни ско­ор­ди­ни­ро­вал орга­ни­за­цию мест­ных коми­те­тов, чис­ло кото­рых достиг­ло 166. В резуль­та­те празд­но­ва­ния про­шли в 231 горо­де 42 госу­дарств во всех пяти частях све­та. Три чет­вер­ти было в Евро­пе — 170 горо­дов (24 стра­ны), в Аме­ри­ке — 28 (6), Азии — 14 (8), Афри­ке — 5 (3), Австра­лии — 4 горо­да. Кро­ме того, менее мас­штаб­ные чество­ва­ния устра­и­ва­ли и мно­гие дру­гие орга­ни­за­ции. При этом СССР по дипло­ма­ти­че­ским кана­лам пытал­ся поме­шать части меро­при­я­тий^[3].

Примечания

Литература

• Сто лет со дня смер­ти А.С. Пуш­ки­на — 1837—1937: Тру­ды Пуш­кин­ской сес­сии Ака­де­мии Наук СССР. — М.; Л.: Изда­тель­ство АН СССР, 1938. — 280 с. — 5000 экз.
• Алек­сан­дров А. Под­го­тов­ка и про­ве­де­ние пуш­кин­ско­го юби­лея в СССР // Пуш­кин: Вре­мен­ник Пуш­кин­ской комис­сии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. — С. 492—517.
• Беля­ев М. Д. Отра­же­ние юби­лея Пуш­ки­на в изоб­ра­зи­тель­ном искус­стве // Пуш­кин: Вре­мен­ник Пуш­кин­ской комис­сии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. — С. 497—523.
• В. Г. В Госу­дар­ствен­ном пуш­кин­ском запо­вед­ни­ке // Пуш­кин: Вре­мен­ник Пуш­кин­ской комис­сии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. — С. 529—530.
• Глад­ко­ва Е. С. Кни­ги о пуш­кин­ских местах // Пуш­кин: Вре­мен­ник Пуш­кин­ской комис­сии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. — С. 542—546.
• Кур­чен­ко В. Обще­ство им. А. С. Пуш­ки­на в Аме­ри­ке (Пуш­кин­ский коми­тет, 1935–1937) // Новый Жур­нал. — 2012. — Т. 12.
• Мануй­лов В. А. В год смер­ти Пуш­ки­на // Звез­да : жур­нал. — 1938. — № 2. — С. 156—168.
• Молок Ю. Пуш­кин в 1937 году. — М.: Новое лите­ра­тур­ное обо­зре­ние, 2000. — 272 с. — (Науч­ная биб­лио­те­ка). — ISBN 5–86793-117‑X.
• Мор­дов­чен­ко Н. И. Био­гра­фия Пуш­ки­на: Обзор лите­ра­ту­ры за 1937 г // Пуш­кин: Вре­мен­ник Пуш­кин­ской комис­сии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. — С. 513—529.
• Платт Д. Б. Здрав­ствуй, Пуш­кин!: cта­лин­ская куль­тур­ная поли­ти­ка и рус­ский наци­о­наль­ный поэт. — СПб.: Изда­тель­ство Евро­пей­ско­го уни­вер­си­те­та в Санкт-Петер­бур­ге, 2017. — 352 с. — (Эсте­ти­ка и поли­ти­ка). — ISBN 978–5‑94380–226‑3.
• Ска­тов Н. Н. Дра­ма одно­го изда­ния // Вест­ник Рос­сий­ской ака­де­мии наук : жур­нал. — 1995. — Т. 65, вып. 2. — С. 153—163.
• Сол­да­то­ва Л. М. Пуш­кин­ский юби­лей 1937 года за гра­ни­цей (неопр.). LITERARY.RU. Пор­тал «О лите­ра­ту­ре» (26.2.2008). Дата обра­ще­ния: 8 нояб­ря 2017.